Военные больше всего сокрушаются, что последние специалисты, подготовленные в советских НИИ, выйдут на пенсию в 2016-м году. В прямом эфире радио КП полковники Виктор Баранец и Михаил Тимошенко выслушивают, что больше всего достало людей.
В. Баранец: – Мы с Михаилом Тимошенко долго думали, как подобрать какой-нибудь оригинальный ключ, для того чтобы по-новому посмотреть на все то сонмище проблем, которые сегодня мучают нашу российскую армию. Тему мы избрали такую: на что бы сегодня жаловались военные Сталину?
М. Тимошенко: – Причем они ведь не жаловались, они предлагали. Был такой жанр – письмо вождю. Но тогда надо представить, что товарищ Сталин знает о том, что существуют спутники, интернет, мобильные телефоны и т. д.
В. Баранец: – И что он знает положение в армии, настроение людей.
М. Тимошенко: – Он знает то, что ему докладывают.
В. Баранец: – Да. Но он иногда пытается понять подспудную сторону тех проблем, которые, возможно, он плохо знает или его дезинформируют, дурят.
М. Тимошенко: – Удобно докладывают.
В. Баранец: – Мы с Михаилом Тимошенко, готовясь к этой передаче, почитали тот знаменитый эпизод из книги маршала авиации Голованова, тот знаменитый случай, когда недосчитались…
М. Тимошенко: – Одного самолета из 700. А эпопея была, вообще говоря, достаточно громкая. 42-й год, самолетов не хватает, задыхаются войска без самолетов. И кто-то сказал, что 700 самолетов стоят на заводских аэродромах. А маршал авиации Жигарев и командующий ВВС на тот момент утверждал, что они просто не готовы, то есть заводы не смогли сделать качественных машин. И что? Кровавый тиран вызвал к себе того, кто заказывал самолеты (Селезнева), приказал ему сесть и стал считать, сколько же всего должно быть самолетов. А по прямому проводу были вызваны директора заводов и военпреды, чтобы они сообщили телеграммами, сколько у них самолетов оставлено, сколько принято военной приемкой. Это значит, что самолеты готовы. И вот счет разошелся только на 1 самолет.
В. Баранец: – Там еще был нарком авиапромышленности Шахурин.
М. Тимошенко: – Которого военные обвиняли, что его заводы не смогут сделать нужных им самолетов. А лжецом и выдумщиком оказался командующий ВВС Жигарев. Удивительно, Сталин просто назвал его подлецом, но вовсе не заколотил в пол по шляпку, и с тачкой он не бегал. Я понимаю, как он бегал после этого, оставшись в живых.
В. Баранец: – Хотя кому-то очень хотелось, чтобы он на Бутовском полигоне был зарыт в землю. А что с ним случилось?
М. Тимошенко: – Его отрешили от должности командующего ВВС, отправили на Дальний Восток командующим авиации Дальневосточного фронта. Там два самолета и три бабочки было.
В. Баранец: – Но потом он армией командовал.
М. Тимошенко: – И даже при жизни Сталина (понятно, не без его санкции) его назначили, в конце концов, замглавкома ВВС.
В. Баранец: – А о чем мы бы с тобой сегодня написали сегодня письмо Сталину?
М. Тимошенко: – О том, что никак не удается передать военные гарнизонные городки муниципальным властям. И к зиме они не готовы. А без подготовки к зиме муниципалы их не берут к себе на баланс. Тут Предсовмина ваш отдрючил Министра обороны. А тот ему отвечал вполне резонно: «Я не могу передавать с дефицитом, дайте денег, и я все сделаю и передам». Но денег до сих пор нет. И получается, что Предсовмина говорил просто так.
В. Баранец: – Товарищ Сталин, вам хорошо известно, что для российских ВМФ приобретаются четыре французских корабля «Мистраль». Мы не знаем, как это так получилось, потому что вы всегда нас учили быть патриотами и опираться на собственную военную промышленность. Так вот, уважаемый товарищ Сталин, уже строятся эти два «Мистраля» во Франции, два будут у нас строиться. Но до сих пор ваши адмиралы не дали ни армии, ни флоту, ни народу внятных объяснений, а зачем мы приобретаем эти корабли.
М. Тимошенко: – Про которые один из французских специалистов честно сказал, что это помесь танкера с грузовиком.
Звонок, Александр: – Это Екатеринбург. Хотел бы к той истории о 700 самолетов добавить еще такой эпизод, который говорит о невероятной мягкости Иосифа Виссарионовича. К началу войны все наши отечественные самолеты не были оборудованы радио.
М. Тимошенко: – И танки тоже.
Александр: – Это было прямое предательство, Тухачевский был виноват. Но ни расстрелов, ни репрессий не было. А что такое армия, самолеты без радио? Как это можно себе представить? Это было просто заранее спланированное поражение Советского Союза в войне. Чудо просто, что мы не проиграли.
М. Тимошенко: – Если бы только радио! Да, в войска западных округов потоком шла новая авиационная техника. Но достаточно вам будет сказать, что во всем Западном военном округе, ставшем Западным фронтом, было всего 63 летчика, которые были подготовлены к ведению боя на новейших по тем временам самолетах типа «МиГ» и «Як». Для ведения боя в простых метеоусловиях, днем.
Звонок, Виктор: – Вы говорили, что Владимиру Владимировичу докладывают. В наше время большое количество альтернативных источников информации, особенно в свете последнего развития Интернета. Что, нигде нельзя узнать точку зрения альтернативную? И второй вопрос. А что дальше будет? Я живу в закрытом городе. У нас караул заступает охранять промышленную зону (ядерный реактор) без патронов.
М. Тимошенко: – То есть, по сути, это не караул, а сторожевые посты.
В. Баранец: – Что касается докладов президенту, Верховному главнокомандующему. Да, раньше была очень серьезная вера в те данные, которые представляли со стола Министерства обороны. Когда же стало известно, причем Путин это признал публично, 15 декабря прошлого года он сказал, что вот такие данные давали. Помните, с квартирами? Вдруг обнаружилось, что их на несколько десятков тысяч больше тех данных, которые раньше предоставляли. Надо было, конечно, тогда штаны снимать и с должностей выбрасывать. Сейчас эта система становится более совершенной. Уже более аккуратно руководители страны относятся к цитированию цифр, которые обнародуются в тех или иных обстоятельствах.
Да, эта система всегда была проблемной. Мы только что с Михаилом говорили по поводу Сталина. Даже Сталину врали генералы. Эта система всегда была сложной. Потому что каждый министр, подписывающий документ, каждый начальник, который ставит свою подпись, пытается корректировать какие-то цифры, где-то себя показать в лучшем свете, и в конце концов на самый первый стол в стране иногда попадает, мягко говоря, деформированная информация. Да, это проблема, и я думаю, что над ней работают. Это одна сторона вопроса.
Что касается вот этого караула, который заступает на охрану военно-промышленного объекта без боевых патронов. Уважаемый радиослушатель, напишите по электронной почте Виктору Баранцу в «Комсомольскую правду».
Звонок, Юрий: – Я попросил бы у Сталина, чтобы он запретил хождение по России доллара, как это было при царях и при коммунистах. А то ведь при помощи этих бумажек из страны столько богатств вывезено – больше, чем она потеряла за время войны с Гитлером.
М. Тимошенко: – Ведь эта бумажка через границу ходит не в мешке, не на спине контрабандиста. Олигарх сам не возит валюту, она со счета на счет переходит, безналично. А вот что бы я насчет коррупции и уменьшения потерь валюты написал бы:
«Товарищ Сталин, в связи с тем, что военное здравоохранение, военная медицина уменьшена в 7 раз, так же, как и военное образование, у нас есть предложение по резкому подъему здравоохранения страны в целом и образования в ней. Это не будет стоить ровно ничего. Подпишите ваш указ о запрете депутатам Государственной Думы и Совета Федерации, а также министрам, губернаторам и чиновникам рангом ниже лечиться за рубежом и учить там своих детей. Не нужно будет вывозить для этого за рубеж валюту. А уж раз тебе зубы рвут здесь, так ты же и деньги вложишь государственные в здравоохранение».
А то что получилось? Ведь Путин в свое время сделал федеральную программу здравоохранения. С воровством, с переплатой пришла новая техника. Но под нее нет врачей.
В. Баранец: – У нас всегда так, Михаил: есть техника – нет специалистов, есть специалисты – нет техники.
Я по поводу военной медицины. Уж сколько мы перьев сломали по поводу разрушения Военно-медицинской академии. Я говорил со многими правительственными чиновниками, чиновниками Министерства обороны, говорил с кремлевскими чиновниками. И меня поразила та контрастная информация, которую они преподносят нам, журналистам. Одни говорят одно, другие – другое, а на самый верх выходит какая-то деформированная информация. Так вот, я именно с этой целью, чтобы пощупать все те священные камни военно-медицинской академии, посмотреть на эти корпуса, поговорить с людьми, ради этого бросаю всё и выезжаю в командировку в Петербург.
М. Тимошенко: – Там, по-моему, уже один корпус помыли, почистили и подготовили к продаже. А ведь ее при Петре I строили.
Звонок, Андрей: – Прокомментируйте, пожалуйста, испытание гиперзвукового двигателя в Америке. Скоро ли нам удастся полетать на гиперзвуковых самолетах? Второй вопрос – про подводную лодку в Мексиканском заливе.
М. Тимошенко: – В Мексиканском заливе атомной подводной лодке делать нечего. Это лужа, в которую такие киты не заплывают. А про гиперзвуковой самолет скажу следующее. Виктор Николаевич сегодня убедил меня в том, что мы еще в 80-х годах такой летательный аппарат имели, но потом Михаил Сергеевич деньги на это перестал давать, и мы закрыли тему.
В. Баранец: – Про лодку, Миша, ты считаешь, неправда?
М. Тимошенко: – Вранье.
В. Баранец: – Ты правильно считаешь. У меня тоже есть догадка. Знаешь, как я раскусываю эти вещи? Я взял 30 сообщений Пентагона, ЦРУ, когда российские лодки лазают у американских берегов и чуть ли не чешут нос об их побережье. Это всегда совпадает с тем, когда военно-промышленный комплекс выколачивает у Конгресса деньги. Они сейчас говорят, что у нас слабые акустические системы, и как раз Пентагон недавно жаловался на то, что им очень мало в этот сектор денег дали.
М. Тимошенко: – Американские морские акустические системы не позволяют нашим лодкам бесконтрольно выйти в океан.
Звонок, Андрей: – У меня сложилось так, что я со школы занимаюсь историей Первой мировой войны. К чему я это говорю? У меня сейчас интерес – немецкий подводный флот этого периода. Я могу доказать, что восстановление германской армии так быстро произошло, потому что они сохранили кадры. Они ходили в море на посудинах, летали на старых самолетах. А когда это было разрешено, выстрелили моментально. И против их машины, с тем опытом, который они имели, никто бы не устоял – ни в Европе, ни в мире.
В. Баранец: – Да, они сумели сохранить офицерский корпус.
Андрей: – У меня в связи с этим вопрос. Как у нас с сохранностью кадров? Это самое главное, я считаю.
М. Тимошенко: – А вы не знаете? Да наши кадры никому не нужны.
Андрей: – Что-то нужно делать, чтобы людей сохранять.
М. Тимошенко: – Есть только один способ. Берешь березовое полено и того, кто отвечает за сохранность кадров, и поперек хребта. Другого способа нет.
Звонок, Сергей: – Я бы задал Сталину такой вопрос. Иосиф Виссарионович, когда же вы вернетесь и наведете порядок в этой стране?
В. Баранец: – Я вспоминаю то время, когда мы, группа офицеров Генерального штаба и Министерства обороны, были в Гори, прошли в музей. И один из наших офицеров со вздохом сказал: «Вставай, отец, страна в беде».
М. Тимошенко: – Вот в новостях упоминали Роскосмос. Товарищ Сталин, неплохо зарекомендовал себя такой метод управления наукой, как «шарашка». Нельзя ли переименовать Роскосмос в «Росшараш», одновременно с тем, чтобы забор охранялся не только от проникновения снаружи, но и изнутри. На место ведущих специалистов (мы же помним, все время были проблемы с разгонным блоком: то топливо перельют, то какая-то труба у них засорилась в блоке) взять Клаву с АЗС – у нее перелива топлива не бывает – и Васю из ЖЭКа, который 25 лет трубы чистит в любом состоянии. А менеджеров всех выгнать с волчьим билетом и показать их по телевизору, чтобы все видели.
В. Баранец: – Михаил, скажи, прав ли я, если скажу, что в той военно-технологическая или военно-техническая яма, в которую проваливается не только Роскосмос, но и другие отрасли нашего оборонного или космического сектора, мне кажется, мы начинаем уже щупать ногами дно.
М. Тимошенко: – Да. Сколько же можно было? В 1996 году Михаил Сергеевич начал это все гробить. Ему придумали оборонную достаточность. Вот все и началось.
Звонок, Валерий: – Я бывший военный, сейчас водитель-дальнобойщик. Я проживаю в Саратовской области в военном городке. В свое время здесь всем заведовали военные. Сейчас передают, из года в год, в разные управляющие компании, порядка никакого, дорог нет, всё в сугробах, воды как таковой нет, отопления тоже. Хотелось бы обратиться к товарищу Сталину, может быть, как-нибудь можно вернуть обратно?
М. Тимошенко: – Валерий, я бы сформулировал это так. Товарищ Сталин, мы хорошо понимаем теперь, что система аутсорсинга, то есть «Славянка» и прочие управляющие компании, были созданы не для того, чтобы освободить военнослужащих для боевой учебы, а для того чтобы эти «славянки» заработали денег столько, сколько можно.
В. Баранец: – Они сгребли все это в кучу, это стал такой гигантский насос для отсоса денег. Но народ не видит отдачи.
М. Тимошенко: – Интересно, кто бы сейчас мог сравнить цифры: сколько раньше Министерство обороны, до начала реформы, расходовало на поддержание жилого фонда, и сколько сейчас. Пусть мне плюнут в глаза, если вторая цифра окажется меньше первой.
Звонок, Сергей: – Я из Екатеринбурга. Хотел бы задать вопрос товарищу Сталину: какими наградами он бы наградил современных приморских и орловских партизан?
В. Баранец: – Вы задаете вопрос о людях, которые там, переодевшись из милицейской формы в гражданку, вытворяли чудеса? Я вам прямо отвечаю. Я считаю, что он бы наградил их на Бутовском полигоне девятью граммами в затылок. Тогда такие были порядки.
М. Тимошенко: – Порядки, кстати говоря, продержались довольно долго. Я прекрасно помню те времена, когда в нашей краснознаменной милиции только легкий свист от карманного агента о том, что где-то в квартале есть короткоствол, поднимал на ноги половину московской милиции.
Звонок, Дмитрий: – У меня вопрос скорее не к товарищу Сталину, а к полковнику Тимошенко. Я так понимаю, он в прошлом – офицер Генерального штаба. Я в прошлом – офицер атомного подводного Тихоокеанского флота. По поводу «Мистралей». Что это такое? Это военно-транспортный корабль. Это консервная банка, вооруженная пулеметами, пушками. Первое. У нас есть достаточно сил морской пехоты? И куда мы ее будет транспортировать? И второй вопрос. Эту консервную банку нужно сопровождать. Эта тяжелая и дорогостоящая игрушка, называемая авианосцем, охраняется минимум двумя атомными подводными лодками ближнего и дальнего охранения.
М. Тимошенко: – Это ведь было политическое решение. А ты, Виктор, помнишь, кто у нас принимал в ту пору политические решения.
В. Баранец: – Я еще немножко знаю о том, что к этому решению подтолкнул тогдашнее руководство страны один крупный банкир, который имеет очень серьезные экономические интересы во Франции.
Я уже жду тех новых суперсенсаций, когда наши специалисты, принимая «Мистраль», вдруг обнаружат, что сталь на «Мистрале», который нам делают французы, относится к так называемому экономическому разряду. Это, в сущности, корыто, в котором должны были перевозить бревна и т. д. А военпреды российские там почему-то не околачиваются.
Мы за 650 миллионов евро примем корабль, и когда его уже пригоним на один из наших флотов, мы вдруг обнаружим, что сталь не та.
М. Тимошенко: – Виктор, у тебя нет политического кругозора. Вот поэтому ты всего-навсего обозреватель газеты. А так бы ты был лицо приближенное, если бы понимал. Ведь нет даже места базирования для этих «Мистралей», не оборудовано оно.
В. Баранец: – Сейчас начинают шевелиться.
М. Тимошенко: – Представляешь, какая классная вещь. Вот там, в экологически чистом месте, стоит этот «Мистраль», а потом начинаются какие-нибудь учения по спасению какого-нибудь серого кита или борьбы с морскими пиратами в Сомали. Так «Мистраль» будет участвовать, не отходя от стенки. А наблюдать за этими учениями прилетает, например, премьер-министр. И вот вертолетом его доставляют прямо на борт, а туда прилетают приглашенные лица из зарубежных государств с биноклями, фотоаппаратами.
Звонок, Сергей: – Вам не кажется странным, что в городе Санкт-Петербурге, который героически защищали многие генералы, такие, как Жуков и Маргелов, нет ни одного памятника им?
В. Баранец: – Вот я сейчас выезжаю в Петербург, этим я тоже займусь. Очень интересно. Кстати, я сейчас занялся историей генерала Тормасова, который был в свое время губернатором Москвы, дал великий бой войскам Наполеона. Что ты думаешь, сегодня историки говорят: в Москве 5 улиц, переулков названы именем Кутузова. Не много ли для одного города?
М. Тимошенко: – Это правильно. Ведь с одним глазом трудно прочитать с первого раза название своей улицы.
В. Баранец: – С Бородинского музея убрали доску этого человека. Нет генерала Тормасова в этой скульптурной группе. Я думаю, что мы договоримся с мэром Москвы, чтобы хотя бы маленький переулочек назвать.
М. Тимошенко: – Это герои той давней войны. Так замминистра культуры вдруг сказал, что мы выиграли войну в 1812 году в августе. А у нас даже командовавший самым воевавшим флотом (Северным) не награжден званием Героя Советского Союза.
Звонок, Андрей: – Я хотел бы спросить товарища Сталина. При нем была учреждена медаль «За отвагу», она была с номером. А потом, когда пришли демократы, почему-то номер пропал.
В. Баранец: – Вы точно в этом убеждены?
Андрей: – А как же. «Отвага» пошла без номера.
В. Баранец: – Я перепроверю. Потому что буквально недавно мне приходилось писать о солдате, который утратил эту медаль при весьма тяжелых обстоятельствах. И ему даже муляжа не выдают с тем же номером. Но вы задали крайне интересный вопрос. Если это так, то, конечно, надо ставить вопрос. Ведь что такое медаль «За отвагу», к чему она приравнивалась?
М. Тимошенко: – К ордену.
В. Баранец: – Это был высший солдатский орден, он наравне с весомыми орденами.
Звонок, Андрей: – Город Ставрополь. Я бы задал товарищу Сталину такой вопрос. Уважаемый товарищ Сталин, как вы считаете, при данном строе наступит ли такой момент, когда мы хотя бы сможем обвинить тех людей, которые сейчас все это натворили, и смогут ли ответить они хотя бы морально? Потому что на протяжении нескольких лет, как известно, самые высокие чины сидят в кабинетах и говорят: «Оборонзаказ завален». И те же самые лица – и товарищ Сердюков, и товарищ начальник штаба – все сидят и сидят на своих благополучных, хороших местах.
М. Тимошенко: – Андрей, а вы не заметили, что у нас сейчас самое распространенное наказание, если человек завалил порученное дело, его направляют на повышение?
Андрей: – Ну, а тут по-другому: «Ничего страшного, меня и здесь неплохо кормят. Ну, не похвалили, не повысили. Я и здесь на икорку с хлебом заработаю». Примерно так. Вы обратили внимание, товарищи полковники, когда был такой проект, чисто правительственный, который назывался «Имя России»? Практически все это время был лидером Иосиф Виссарионович. А потом с большим трудом, еле-еле, Александр Невский вышел на первое место. Смысл такой, что когда сейчас историки вопят и верещат, что товарищ Сталин загубил в лагерях и т. д., по официальным данным, 70 тысяч политических заключенных, то почему-то всегда забывают цифру, что сейчас каждый год в России от алкоголя и т. д. умирает 500 тысяч человек.
Звонок, Михаил: – Я занимаюсь разработкой таких приборов, которые в том числе и в военной технике, и в науке используются. И знаю состояние специалистов. Вы говорите о военных специалистах, а я хотел бы сказать о военно-технических – об оборонщиках, о тех, кто работает на науку и серьезные исследования. В конце 90-х годов я вынужден был прикинуть, чем же все это кончится, и сделал маленький расчет о конце света в России, когда помрет последний специалист. Чтобы специалист получился, надо, чтобы он минимум 7–8 лет после института отработал в мощной фирме, на серьезных разработках. 8 лет отсчитываем от 1986–1987 гг. Получается 1978–1980 год. Это молодые ребята, по 23 года. Еще минус 23 года – 1955–1956 год рождения. В 2016 году им будет приблизительно 60 лет. А за ними нет вообще никого. Сейчас средний возраст людей, которые хоть что-то еще делают, 65 лет. Это старики, которым некуда уходить.
М. Тимошенко: – Совершенно верно. И только в прошлом году у нас вдруг президент заметил, что юристов, которые пошли по его пути, и экономистов понаделали слишком много, а тех, кому работать, нет. Вот и получается – один с сошкой, а семеро с ложкой.
В. Баранец: – Сколько я слышу таких криков человеческих сердец: там плохо, здесь плохо. Наверное, мы должны, видя такую ситуацию, что-то предлагать власти. Иначе мы так и будем стоять, плакать, не видеть света.
М. Тимошенко: – Я, например, знаю один могучий НИИ советских времен, который делал почти все машинки управления для ракет. Учитывая колоссальное падение объемов производства, директор НИИ сделал следующее. Серийный завод умер, и он превратил в серийный завод свое опытное производство.
Иначе наши ракеты можно было бы просто песком засыпать уже давно.
16.08.2012
Армия России. Виктор Баранец, Михаил Тимошенко
Оставить комментарий