Военный обозреватель «Комсомолки» полковник Виктор Баранец примерил на себя шкуру командира знаменитого воздушно-десантного соединения. Сегодня мы публикуем его служебные записки.
Танки, портянки и Ла-Манш
Первый раз я командовал дивизией еще капитаном. Должность комдива досталась мне за два литра армянского коньяка. Было это в Военной академии, на госэкзамене по общевойсковой тактике. Чтобы получить диплом с отличием, мне нужна была только пятерка. Три года матерые учителя – бывшие командармы и начоперы – лепили из меня полководца, способного добиваться побед где умом, а где и хитростью. Я крепко усвоил эту науку, особенно мне нравился древний военный завет: «Осел, груженный золотом, способен взять любую крепость». Золота у меня не было, но на четыре бутылки «Арарата» я наскреб. Нужный билет был мне гарантирован.
На огромной, как простыня, тактической карте я начертил красные стрелы от Потсдама (район дислокации моей дивизии) до Ла-Манша и подготовил замысел операции.
– А в том случае, если прорыв дивизии застопорится, – бойко докладывал я, – в тыл противника будет выброшен десант, который…
– Отставить! – вдруг сурово сказал генерал, который в госкомиссии представлял Воздушно-десантные войска. – Если вы вспомнили о десантниках в последнюю очередь, то ни вас, ни вашей дивизии уже нет! Вы явно недооцениваете значение ВДВ! Вы уже труп!
Я чувствовал себя боксером после нокаута. Квелым взглядом нашел своего профессора – у него был такой панический вид, словно ему предстояло вернуть мне два литра коньяка.
– А теперь, товарищ комдив, повторите замысел! – приказал мне генерал.
На этот раз мой замысел был облеплен словом «десант», как бублик маком. Мои парашютисты долбили супостата в хвост и в гриву, расчищая дорогу дивизии. Генерал довольно потирал руки. Он даже не дал мне окончить доклад – сам поставил величественную точку:
– И к вечеру следующего дня танкисты дивизии вместе с десантниками уже будут стирать свои портянки в водах Ла-Манша!
Мой красный диплом накрылся белым парашютом – я получил четверку. И крепко усвоил, что победы без десантников не добиться.
Тогда, почти четверть века назад, я командовал дивизией условной. Теперь же я собрался в дивизию реальную – 76-ю гвардейскую воздушно-десантную. Одну из старейших и передовых.
…Перед тем как отправиться в Псков, мне пришлось долго и детально обсуждать свой командирский «статус» с офицерами штаба и пресс-службы ВДВ. Договорились, что моя должность комдива, естественно, будет условной – я не имел права снимать провинившихся офицеров и солдат с должностей, отдавать боевые приказы и уж тем более поднимать в воздух и десантировать свои полки куда-нибудь в район Цхинвали или на российско-эстонскую границу. Да мне и самому было понятно, что боевая дивизия – не то место, где может куражиться заезжий столичный журналист. Даже в звании отставного полковника. Для меня самым главным было другое – войти в роль комдива, понять премудрости этой должности, взглянуть на жизнь контрактной дивизии «в упор», а не с высоты своего штабного кабинета.
Тетя Маша
Входить в роль комдива я начал с гарнизонной цирюльни. Облачившись в камуфляж полковника ВДВ, я обнаружил, что голове моей не хватает фирменной крутизны десантника – прическа у него должна быть или короткой, или ее вообще не должно быть.
– А вы у нас новенький? – робко спросила парикмахерша тетя Маша, настраивая машинку. – Я вас раньше не видела… Вы кого-то в дивизии меняете?
– Так точно! – сухо ответил я, не поднимая глаз. – Прибыл на смену генералу Семенюте!
Машинка перестала жужжать. Уборщица прекратила подметать пол.
– А справитесь ли, товарищ полковник? Станислав Юрич дивизию вот так держит!
Парикмахерша помахала перед моим лицом машинкой, крепко зажатой в побледневшем кулаке, и продолжила:
– Когда Семенюта поездом уезжал к нам на повышение из Тулы, так в Туле офицеры от радости железнодорожные рельсы целовали!
Я вспомнил, что в 1996 году, после отъезда Семенюты из Тулы, в тамошней дивизии захромала дисциплина – тогда министр обороны Родионов по этому поводу издал грозный приказ и «дрючил» командиров туляков на сборе армейского начсостава.
А через год после того, как Семенюта возглавил 76-ю, она стала лучшей в ВДВ. Легенды о строгости комдива разбрелись по войскам далеко за пределы псковского гарнизона, а многие из них давно стали юморным «армейским эпосом», который смачно украшает офицерские и солдатские посиделки наравне с анекдотами. И даже где-нибудь на дальневосточном краю земли иной десантник, которому пришлось служить «у Семенюты», может рассказать вам забавную байку о том, как в свое время комдив садился в дивизионный «кукурузник» (Ан-2) и кружил над гарнизоном, пеленгуя самовольщиков, сачков и пьяниц.
Дивизия, конечно, не в одночасье привыкла к жесткости Семенюты. Некоторые командиры за глаза его разносы называли «бзиками». Но когда по итогам учебного года в приказе министра обороны дивизия была названа лучшей, таких разговоров стало меньше…
Отец Олег
Прежде чем вступить в должность комдива, я решил получить благословение – это в дивизии уже не мода, а традиция. Рядом с дивизией – храм святого Александра Невского. Как давно заведено по неписаному правилу для новых командиров, службу в 76-й ВДД надо начинать отсюда – «от святых икон». Я тоже последовал этому порядку.
Настоятель храма батюшка Олег Тэор – давний и преданный духовный наставник личного состава дивизии. Этот седовласый, много поживший человек поражает своей неукротимой молодецкой энергией. Он исповедует воинов, наставляет их на путь истинный, ходит вместе с ними пешком или в БМД на боевые операции в Чечне, десантируется в горах наравне с разведчиками из боевого вертолета. Бойцы дивизии за глаза добродушно называют его Талисманом и Энерджайзером. Я тоже попросил наместника Бога на земле благословить мою службу в должности врио комдива. Тэор охотно сделал это, а затем пригласил меня на берега древней реки Великой, к легендарному камню собирательницы и защитницы земель русских княгини Ольги. Там я и получил мудрое наставление Тэора:
– В твоем ратном деле сейчас важнее не победа, а польза.
После духовных общений я пригласил батюшку в свой «спецкабинет» в офицерской столовой на обед «от имени комдива». Пока ехали по городу, я лихорадочно ломал голову над тем, как бы потактичнее решить вопрос насчет «пяти капель», без которых кусок хлеба в рот не лезет.
Тут в глазах батюшки Олега сверкнул лукавый огонек.
– Товарищ полковник, давайте подъедем к моему дому, – попросил он.
Через несколько минут отец Олег вернулся в машину со свертком, и мы понеслись к столовой. Там в моем командирском «спецкабинете» уже был накрыт обед. Тэор энергично прочитал молитву, поставил на стол литровый штоф и попросил разлить в бокалы. Я впервые в жизни делал это в компании духовного служителя. Чтобы не попасть впросак, плеснул на дно батюшкиного бокала граммов пятьдесят и вопросительно взглянул на Тэора.
– Смелее лейте, товарищ полковник, – пробасил он. – Смелее! Я причащусь только разок. А вы сколько хотите…
Когда в бокале было уже граммов сто, батюшка сказал спасибо. Такую же дозу я налил сопровождавшим меня офицерам и, взяв свой бокал, нюхнул жидкость. Самогон пах травой, летом и церковным ладаном.
– Амброзия! – восхищенно сказал я Тэору.
Он гордо улыбался, поглаживая свою седую бороду.
После второго бокала самогона мы с батюшкой стали живо обсуждать роль церкви и прессы в жизни армии. Тэор приятно удивил меня: он регулярно читает «Комсомолку» и хорошо помнит, что наша газета первой опубликовала список солдат и офицеров шестой роты 104-го парашютно-десантного полка, героически погибших в Чечне. Что мы обсуждали с батюшкой после третьего бокала, не помню.
Сизым утром я проснулся в гостинице от рева самолетов. Было около шести, а дивизия уже «качала» мускулы. Мне стало неловко от того, что подчиненные уже вовсю занимаются боевой учебой без моего руководства. Я засобирался в штаб дивизии. Моя командирская машина уже ждала у подъезда. Генерал Семенюта приказал выделить мне «спецтранспорт» – новенькую «Газель».
Генерал и другие
…Если бы комдиву генералу Семенюте всерьез пришлось бы передать мне бразды правления, он бы, наверное, сделал это с великой радостью: только в плане работы на неделю – десятков пять задач. Надо контролировать, как начался новый учебный период в полках, готовить новую тактическую группу в Чечню, тренировать роту, которой предстояло десантироваться в ходе учений на Дальнем Востоке, проследить за новым набором контрактников, провести прием офицеров и их жен по личным вопросам, готовиться к очередной московской инспекции, поторопить строителей, ремонтирующих общежития, принять группу иностранных десантников, отправить доклад министру обороны…
– Хлеб комдива черный и соленый, – сказал генерал.
Мне нужно было попробовать хотя бы краюху этого «хлеба». Я сказал об этом Семенюте.
– Ну тогда познакомьтесь с заместителями комдива, с командирами частей, побывайте в полках, на полигоне, на прыжках, в общежитиях, в столовых, в квартирах офицеров, – ответил он.
Первым делом я попросил начальника отделения кадров дивизии подполковника Александра Фризина просветить меня по части офицерского состава. Командное ядро соединения – несколько сот офицеров с боевым опытом, большинство прошли «две Чечни», почти у всех боевые ордена. Укомплектованность офицерских должностей – до 85 процентов. Больше всего вакантных «дыр» во взводах и батареях. Но еще года три назад их было значительно больше. Лейтенанты и старлеи уходили из дивизии из-за низкой зарплаты и бытовой неустроенности. Но как только дело с жильем двинулось с места и власти подкинули деньжат в связи с переходом на контрактную систему, отток младших офицеров сократился. А сейчас опять десятка два из них засобирались «на гражданку».
После беседы с кадровиком в моей рабочей тетради комдива появилась первая запись: «Разобраться с жильем офицеров. Заслушать доклад зама командира дивизии по тылу полковника Ростиславова Е. Д.»
Затем я отправился к первому заму – начальнику штаба дивизии полковнику Михаилу Теплинскому. Я помнил его еще по «первой» Чечне – там разведчики капитана Теплинского наводили ужас на басаевские банды, засевшие в горах. Там он совершил подвиг, ринувшись с группой бойцов на бандитские пулеметы, чтобы спасти попавших в ловушку. За что и получил Золотую Звезду. Пожалуй, это самый молодой начштаба дивизии в нашей армии – ему лишь недавно исполнилось 34.
– Для нас основное сегодня – контролировать тренировки парашютно-десантной роты, которая готовится к участию в стратегических учениях на Дальнем Востоке, – рассказал Теплинский. – Командующий ВДВ каждый день требует доклада по этой роте. Через неделю будет инспектировать ее лично. Если что, головы нам не снести. Командир полка Кочетков это тоже понимает и потому держит роту, как говорится, в мыле.
Я сказал Теплинскому:
– Поеду к Кочеткову. Возьму под личный контроль тренировку роты. Поруковожу, так сказать, на местах.
Но как бы ни была хитра на выдумки голь, а этот фокус Москва раскусила и приказала «повторить упражнение». Минобороны взяло набор в свои руки и приказало десяти областным и краевым военкоматам подбирать кадры. А поскольку кандидаты в добровольцы первым делом интересовались «манишками», говорить им правду отваживались не все военкомы. Некоторые на полном серьезе стали уверять земляков, что в 76-й ВДД им будут платить аж по 25 тысяч рублей. Кандидаты сотнями становились в очередь до первых петухов. Но в Пскове их ждало жестокое разочарование.
И все же дело сдвинулось – желающих служить за 5 тысяч рублей с прибавками удалось в конце концов набрать.
Я спросил «своего» зама по воспитательной работе полковника Евгения Манина, как мы будем решать эту проблему. Тем более что на глазах Евгения Егоровича начиналась «кадровая революция» в нашей дивизии, а изучение людей – его повседневная работа. Манин убедил меня, что надо создавать в штате дивизии учебную роту (наподобие бывших полковых школ), где мы будем по специальной методике готовить кадры для дивизии.
В тот же день я подготовил служебную записку для Генштаба с просьбой рассмотреть наши предложения и пойти навстречу.
Паспорт дивизии
Образована в 1939 году. За время Великой Отечественной войны 17 раз удостаивалась благодарности Верховного Главнокомандующего. С 1947 года дислоцируется в Пскове. С 1988 года части дивизии участвовали в урегулировании конфликтов в Азербайджане, Приднестровье, Молдове, Южной и Северной Осетии, Абхазии, Дагестане, Чечне. За мужество и героизм 2129 воинов дивизии награждены госнаградами, 34 из них удостоены звания Героя России. С 2001 года дивизия первой в Вооруженных силах РФ начала переходить на полностью контрактный способ комплектования. С 2003 года все полки и батальоны соединения состоят только из контрактников. По итогам боевой подготовки прошлого года 76-я ВДД признана лучшей в Российской армии.
Разговор в кабаке «Пузырь»
Памятуя о главном принципе комдива Семенюты «знать все, знать всех», я стал размышлять, как узнать думы и чаяния солдата-контрактника, разобраться в его радостях и болях. Неоднократные мои попытки разговорить иного добровольца на дорожке военного городка, в курилке, в столовой и тем более в штабе к успеху не привели. Служебная обстановка не располагает бойцов к откровениям. Надо было искать иной способ общения. И я его нашел.
В свободное от службы время я засел в углу немноголюдной пивнушки (ее в гарнизоне называют «Пузырем») и стал ждать. Некоторые бойцы, облизывая губы, врывались в палатку с жадными глазами, но, едва завидев полковника в углу, уныло покупали курево и уходили с таким видом, будто рассчитывали попасть на свадьбу, а попали на похороны.
Наконец, вошел сержант с голубой лепешкой на бритом затылке, посмотрел на меня бесстрашным взглядом, взял пива и с демонстративной неспешностью сел за соседним столиком. Подсев к нему, я честно признался ему: журналист, полковник запаса, приехал посмотреть, какая тут у десантников жизнь.
– Какая тут жизнь… Жизнь десантника висит на 28 стропах, – спокойно ответил он и решительно добавил: – Интервью не даю. Без разрешения командира не положено.
Я стал убеждать его, что ни о каком интервью речи не идет – просто беседа. И дал ему слово офицера, что фамилию его называть не буду. Тут он, кажется, поверил. Я угостил его кружкой пива, он потеплел, посмелел и сказал, что зовут его Александром. Я спросил его:
– Как ты попал в контрактники?
– Как многие. Отслужил срочную. Вернулся домой. Отдохнул. Специальности нет, работы нет. У матери пенсия 800 рублей. Сестра работает на почте за две с половиной тысячи. Идти на шабашку – перед девчатами стыдно. Колхоз «Сорок лет без урожая» развалился, последний трактор и тот вороны клюют. Сижу, курю, смотрю телевизор, думаю. Стыдно дармоедом быть. А тут по телевизору областному объявляют, что в Пскове контрактников набирают. Нужны механики-водители на БМД. А я в срочную в танке механил. Имею первый класс. Ну, сел и поехал. Меня приняли. Да у нас в полку почти все такие, как я: или из глубинки, или из городских, но бедных.
– Какой у тебя тут была первая зарплата?
– Четыре семьсот.
– А сейчас сколько платят?
– Шесть.
– Хватает?
– Ну это уже что-то… Я уже вот и мобилу купил. Многие почти на тысячу меньше моего получают. Правда, те, кто прыгает, за каждый прыжок сотню с гаком получают. Холостым с такими деньгами еще ничего. А вот женатикам тяжело. У многих жены не работают, с детьми сидят. Иные говорят, что если так будут платить, то до конца контракта дотянут – и на волю.
– А ты женат?
– Пока нет.
– А жениться есть мечта?
– Мечта любого десантника – приземлиться на крышу своей квартиры. А у меня тут ее нет. Я живу в общежитии. У нас и женатые живут в общежитии, хотя некоторые – в городе.
– Учиться думаешь?
– Нам сказали, что после первого контракта разрешат заочно учиться где хочешь. А если это не получится, пойду в школу прапорщиков.
Тут в кармане Александра зазвонил мобильник.
– Извините, мне нужно на вечернюю поверку.
Офицерский кошелек
Когда мы с офицером штаба майором Константином Ивановым ехали на стрельбище, я поинтересовался у него, сколько он получает. Оказалось, 7800 рублей. Константин женат, двое детей – двенадцать лет и два года. Жена не работает, сидит с дочкой. Иванов так раскладывал свои расходы:
– Примерно три – три с половиной тысячи уходит на питание семьи. Остается, значит, четыре пятьсот. Семьсот плачу за квартиру и коммунальные услуги. Остается три восемьсот. Тысячу плачу за спортшколу сына. Уже осталось две восемьсот. Тысячу плачу за телевизор – взял в рассрочку. Итого на «вольные» расходы, как видите, остается «штука». Не разгонишься. А ведь и детям, и жене нужно одеваться. Я уже о себе не говорю. А вы видели, в наших магазинах цены какие? Не слабее ваших, московских.
Майор Иванов прослужил в армии 15 лет. Был несколько раз в Чечне. У него светятся глаза, когда выпадает возможность прыгнуть с парашютом – за каждый прыжок ему платят 160 рэ. Самое большое счастье майора Иванова – когда в день удается прыгнуть дважды.
Ужин с иностранцами
Дел у меня выше крыши, а тут пришла из Москвы депеша, чтобы я принял как следует целый взвод американских и английских десантников. Меня этот приказ насторожил. Сразу подумалось: «Может, проверяют бдительность комдива-стажера?» Позвонил в штаб ВДВ и, на всякий случай, попросил подтвердить указание. Мне подтвердили: это приказ Генштаба. Ничего себе, думаю: самая боевая дивизия, стоит почти у самой границы, а тут на тебе – целый взвод профессиональных разведчиков запросто в нее запускают. Во времена настали!
Важнейшая обязанность комдива – лично контролировать тренировки десантников.
Но приказ есть приказ – будем встречать гостей по полной программе. Я дал команду приготовить роту почетного караула, оркестр, пригласил ветеранов дивизии. Взвод из полка Кочеткова покажет иностранцам свою десантскую прыть, в полковой столовой попотчуем коллег солдатскими борщом и кашей.
Когда привезли гостей, я встал под боевое знамя, и сердцу моему стало тесно в груди от гордости за моих бравых ребят. Так и захотелось поиграть мускулами дивизии недалеко от границы, где золотые купола псковских церквей уже рассматривают в бинокли натовские генералы. Импортные десантники возложили венки к памятнику воинам шестой роты и поставили свечи в полковой часовне. Замкомандира полка по воспитательной работе подполковник Виктор Петров провел гостей по территории части среди кленов, елей и берез и с гордостью рассказал им, что к десантникам частенько наведываются даже лисы и зайцы.
И в этот момент за ближними кустами вспыхнул со страшным грохотом бой, повалил дым. Бравые рейнджеры НАТО, прошедшие не одну войну, на дрожащих ногах бросились в сторону с побледневшими лицами – полковник Кочетков с имитацией боя явно переборщил. Я даже забеспокоился.
Когда программа встречи была выполнена, я повел гостей в полковую столовую. У иностранцев глаза на лоб полезли, когда они увидели столы, ломящиеся от такого количества яств, что ресторан «Националь» отдыхает. Бывший комдив генерал Юрий Соседов, не моргнув глазом, сказал натовцам:
– Все, что вы видите на столах, – обычное меню нашего солдата. За исключением икры и водки.
При этом ни один из иностранцев даже не улыбнулся.
Совместное употребление алкоголя настраивает на дружеский лад даже недавних противников. Я спросил у американского майора Миллера, представившегося врачом (хотя в Югославии я видел его в роли офицера разведки), удалось ли штатовским военным «отстирать мозги» от последствий «холодной войны»?
– О, йес, – ответил он, – теперь мы не враги. У нас теперь общий враг – терроризм. Россия – наш партнер.
Тут я спросил его с хмельной советской прямолинейностью:
– Если мы партнеры, то зачем натовские танки уперлись своими стволами в российские границы?
– Мы просто охраняем наших союзников. НАТО для России не угроза.
– А если бы наши боевые самолеты снова несли бы боевое дежурство на Кубе?
– О, это был бы для США дискомфорт!
Получался разговор слепого с глухим, и я почувствовал, что с большой политикой надо завязывать.
Щи да каша
Королевский обед с иностранцами породил во мне странное чувство стыда – я решил узнать, чем же на самом деле питаются мои солдаты. В полковых столовых дивизии я не обнаружил больших, как в тюрьмах, обеденных столов на 10 человек с пудовыми бачками и черпаками, с жирными лавками, выкрашенными мрачной охрой, с рвотным запахом скисшей пищи и гнутыми, будто их испытывали на прочность под танками, алюминиевыми тарелками. Не обнаружил в посудомойке и традиционного чумазого бойца с бычком в зубах и грязными распаренными руками.
Огромные чистые залы. Белые скатерти (под целлофаном) на столах на четыре человека. В меню – минимум два блюда (и еще два – альтернативные). Хочешь – бери борщ, а хочешь – суп гороховый.
Каждый день новое меню, не так, как в былые времена: утром и вечером – каша-«кирза» с подливой, ничем не отличающейся от солидола. И так по всей армии. А тут – хочешь на второе мясо тушеное, а хочешь – судак, жареный в соусе. Сказал бы мне кто-нибудь, что солдат «по заказу» кормят пельменями, я бы поверил в это так же, как в слова генерала Соседова о красной икре и водке. Но насчет пельменей это правда. Своими глазами видел. И на третье у солдата есть выбор – компот, чай или даже сок.
В столовой артиллерийского полка – 400 посадочных мест. На желудок контрактника 24 часа в сутки работает 120 гражданских наемников (три смены). Официанты и повара держатся за свое место зубами – за забором части им не найти такой работы.
Город в голубом берете
Уезжая из Пскова, я долго смотрел в окно вагона на город, который немного пробежал за поездом и, запыхавшись, отстал.
Я держал в руках книжку, подаренную мне генералом Семенютой, в которой были такие простенькие слова: «Псков всегда была военным оплотом Руси». После древних дружин времен Александра Невского, после героев первой и второй мировых войн пришла пора быть тут военным оплотом 76-й гвардейской ВДД, в которой почти каждый восьмой – псковитянин. Мне вспомнилось, что многие улицы и переулки названы в честь героев дивизии нашего времени. Есть даже единственная в мире площадь Десантников. Естественно, псковских.
Июнь 2004 г.
Армия России. Виктор Баранец, Михаил Тимошенко
Оставить комментарий